/ О детях / Приемные дети

История одного усыновления или «мы имеем право отступить»  

Каждый идет своим путем. Но все дороги все равно идут в никуда. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти… Если идешь с удовольствием, значит, это твоя дорога. Если тебе плохо – в любой момент можешь сойти с неё, как бы далеко ни зашёл. И это будет правильно.
Карлос Кастанеда

В начале нулевых тема усыновления была одной из самых обсуждаемых и «горячих». Сибмамское сообщество, разумеется, тоже не оставалось в стороне. Благотворительное форумное движение – одно из самых активных в то время, плавно трансформировалось в сообщество усыновителей. Были ли это импульсивные решения, души прекрасные порывы или взвешенные поступки взрослых людей – единого ответа нет: все люди разные, и мотивы у их действий тоже не одинаковые. 

В теме усыновления есть свои каноны: школы приемных родителей; понимание, что будет сложная адаптация; ясное осознание того, что ребенок, которого ты берешь в свою семью, останется в ней навсегда.
Да, бывали случаи, когда детей возвращали обратно в государственную систему. Но люди, решившиеся на такой шаг, становились изгоями, их осуждали, не понимая -  как можно вернуть ребенка? Что такого может сделать маленький человек, чем провиниться, чтобы заслужить такое жестокое предательство со стороны взрослого?

Время шло, дети подрастали, и выяснилось, что многие недооценивали ждущие впереди сложности и переоценивали свои силы и возможности, а знакомая всем приемным родителям фраза «всё лечится любовью» работает далеко не во всех случаях.

Сегодня мы публикуем рассказ женщины, которая вложила в родительство максимум возможного и невозможного. И, наверное, это один из тех редких случаев, когда мы откровенно не знаем, как редактировать текст. Потому что все нижеизложенное, каждое слово и каждая мысль – это прожитое, это личное, это искренне-честное.
Да, это очень тяжелое чтение. Но одновременно и очень важное. 

*****

- Хочу сказать сразу -  я убеждена в том, что ребенок, от которого отказались родители или которого из биологической семьи изъяли - не клеймо и не приговор. В системе госучреждений есть дети профессоров, балерин, ученых, режиссеров и самых обычных людей. Они прекрасно реабилитируются в семьях и ничем не отличаются от кровных детей. 

Но также в этой системе есть дети с тяжелой наследственностью, дети с нарушением привязанности и асоциальным поведением, социопаты и психопаты. Они требуют серьезного сопровождения со стороны разных специалистов, не могут учиться в обычных школах.

12 лет назад в Новосибирске я прошла ШПР (школу приемных родителей – прим. ред.) , собрала пакет документов и усыновила мальчика 2,5 лет.Его медицинская карта была практически идеальной: развит по возрасту, никаких серьезных проблем со здоровьем, симпатичный крепкий малыш.

Адаптация прошла мягко, я работала дома, проводила с ребенком круглые сутки. С первых месяцев жизни в семье он стал любимым сыном, братом, внуком. Это был очень контактный, смышленый, спортивный мальчик. 

Когда ему исполнилось 4 года, мы с ним и старшей дочерью эмигрировали в Израиль.

В Израиле я не планировала отдавать сына в детский сад, но, поскольку 3 раза в неделю у меня был курс иврита, он все же посещал частный садик в эти дни с 8 до 13. Ходил он туда с огромной радостью, ждал занятий, спрашивал, когда пойдем в садик.

В 5 лет сын пошел в предшкольную группу (учеба в школе в Израиле начинается с 6 лет). Все педагоги хором отмечали, что у ребенка огромные способности к обучению. Он на лету хватал чтение и письмо, счет, язык. Но никто ничего не форсировал. Он рос как все дети его возраста. Казалось бы, прекрасный домашний мальчик, которого любят, и чьё прошлое осталось далеко позади. Но…

Первые проблемы начались примерно в возрасте 5,5 лет.

Практически в один день у него резко прекратился дневной и ночной сон, и начались уходы из дома. Он мог выйти без спроса и уйти в неизвестном направлении. Не на детскую площадку, а очень далеко. Он уходил из дома ночью, пока все спали. Я запирала дверь, но он удирал через балкон – мы жили на первом этаже. Тогда же начал сбегать из детсадовского автобуса и из детского сада.

6 лет

Был принят в школу, сдав все вступительные тесты. Однако учиться в школе нормально он не смог. Сбегал из дома до школы, по дороге в школу, из школы. В этот же период началось регулярное воровство: он крал деньги дома, деньги у детей в школе, продукты в магазинах. Начал делать тайники на улице. 

Однажды я проследила за ним издалека, прошла его путь по улице и в парке, и обнаружила несколько тайников, где были спрятаны деньги, продукты, чужие кроссовки его размера, часы и 2 рыболовных крючка с леской. К тому времени мы уже бывали на приемах у разных специалистов по поведению и депривации сна, теперь же встали на учет к психиатру, который прописал препараты.

В это же время явно прослеживалась триада:

• пиромания - страсть к поджогам началась примерно в 6,5 лет;
• энурез, который присутствовал и после 5 лет;
• жестокое обращение с животными: он мог бросить камень в кошку, птицу, рассматривать и тыкать палочкой в раздавленного на дороге котенка и т.д.

9 лет

К 9 годам его уже знали в полиции. Кражи в магазинах, драки, поджоги. В том числе поджог дома, где погибла собака. Мы  сменили две школы, прошли несколько курсов медикаментозного лечения. Раз в неделю у него был обязательный прием у психолога и встреча с психиатром. Вся система его обучения была подобрана индивидуально. Он посещал уроки, которые были разбиты спортом и свободной деятельностью: урок - час разгрузки - урок. В его расписание внесли бассейн, футбол, атлетику, чтобы дать выход его энергии.

10 лет

Стала проявляться жестокость и агрессия. Очень хорошо физически развитый мальчик жестоко бил детей, начались нападения на учителей, вспышки гнева.
В этот период случилась очередная смена школ, реабилитационных центров, врачей.Ко мне он относился все еще очень хорошо, за исключением краж моих денег. Носил сумки из магазина, всегда помогал с тяжелым физическим трудом по дому - вынести, передвинуть, принести, унести. Всегда держал в порядке свои вещи, помогал готовить, обнимал перед уходом из дома. Но уходы становились всё более затяжными, синдром бродяжничества цвел буйным цветом. Сын, который ни в чем не нуждался, начал попрошайничать, проситься переночевать к соседям, придумывать истории про то, что его выгнали из дома.
Были долгие поиски с полицией - по 2,3,4 дня.

12 лет

К 12 годам в Израиле не осталось школ, которые могли бы обучать мальчика на постоянной основе. С этого момента начался поиск учреждений закрытого типа с наблюдением психиатра.
Дома он уже находиться не мог. Ночные крики: «Открой мне дверь, или я выпрыгну в окно», - а к этому времени мы жили уже на 7 этаже. Вспышки гнева, ребенок мог разбить всю квартиру ночью за 3 минуты, чтобы его выпустили на улицу.
Галлюцинации или симуляция их: «Я вижу человека на кухне, выпусти меня!»
Он заходил ко мне в спальню с бейсбольной битой ночью и смотрел на меня.
В этом возрасте уже можно было констатировать расстройство привязанности. Он перестал меня видеть и слышать. Проходил мимо меня на улице, словно не узнавал.
Подал на меня несколько заявлений в полицию.
И скорые, скорые, скорые...

К этому времени я прошла курсы для родителей детей с девиантным поведением, выполняла все указания, а его переводили из одного реабилитационного центра в другой.Мой дом стал проходным двором для социальных работников, полицейских и встревоженных граждан нашего города. Иногда ко мне приходили в 6 утра, и пока я умывалась, полицейские и работники социальной службы готовили себе кофе на моей кухне.

К 13 годам он уже по неделе бомжевал на центральной автобусной станции, сбегал отовсюду, и по совокупности мелких и крупных преступлений попал в детскую тюрьму на год.

14 лет

После того, как он освободился из детской тюрьмы, наши с ним отношения сошли практически на нет.Особенности израильской психиатрии не позволяют поставить в его случае официальный диагноз. У него высокий интеллект, низкий эмоциональный фон и отклоняющееся поведение. Официальный диагноз будет после 18, а пока у нас есть предварительная экспертиза, где написано - множественные расстройства личности.

В этот период мне предложили альтернативу - совместное пребывание дома в присутствии сопровождающего человека. Я отказалась. Я интроверт и не могу жить в доме с чужими людьми.
Тогда сыну нашли принимающую семью на выходные дни, семья хорошая, но он от них сбегает.

Сейчас ему 15 лет.Он находится в специальном учреждении для девиантных подростков. Часто оттуда сбегает. Недавно было 2 эпизода нападения на воспитателей.

В этом году я через суд ограничила себя в родительских правах на год. Решение было принято с огромным трудом. Впереди - новые суды.

Мне потребовалось психологическое сопровождение. Меня поддерживали другие приемные мамы и моя семья, особенно мой двоюродный брат, который провел колоссальную работу с моим сыном.

А теперь - мои выводы, ради которых я и рассказала эту историю.

Я хочу поделиться с вами своими размышлениями на тему возврата приемных детей государству и поднять ряд вопросов, которые до сих пор не принято обсуждать в открытых дискуссиях.

Когда возникает необходимость возврата?
Почему вернуть ребенка сложнее, чем принять в семью?
Как не бояться морального давления со стороны общества?

Если ребенок принят в семью в раннем возрасте, то к первому проявлению психопатии (чаще всего к 6-7 годам) родители уже крепко его любят и ни о каком возврате не думают. Наступает череда обследований, веры в лучшее, поиск решений. Иногда родители недостаточно осведомлены, иногда нет хорошего специалиста, иногда они просто верят в силу любви...

" Я бы хотела это подчеркнуть:  у всех потенциальных и действующих приемных родителей должны быть четкие представления о том, что такое детская психопатия, как она проявляется в разных возрастных периодах и какие опасности за этим стоят.

Диагностику лучше провести сразу, как только вы начали подозревать серьезные нарушения. 

Повод для беспокойства в случаях, подобных нашему - это в первую очередь триада:

• энурез после 5 лет, 
• жестокое обращение с животными, 
• пиромания. 

А также сниженный эмоциональный фон при сохранном интеллекте, внезапные вспышки гнева, агрессия.Если психиатр  (а лучше несколько разных) подтверждают раннюю детскую психопатию, это может быть основанием для возврата.

Второй манифест детской психопатии может произойти в подростковом возрасте. Но, в отличие от первоклассника, которого можно контролировать режимом и медикаментами, подросток выходит из-под контроля полностью.

Начинаются проблемы с законом, подросток-психопат опасен для общества и самого себя. К этому моменту родители уже могут быть эмоционально выгоревшими, напуганными, дезориентированными.

" Я хочу подчеркнуть это еще раз. Если ваш приемный подросток вышел из-под контроля, это основание для возврата!

Кроме официального диагноза, основанием для возврата может быть ваше опасение за свою жизнь и здоровье, угроза для членов семьи, устойчивое длительное чувство дискомфорта, потеря контакта с приемным ребенком, потеря доверия, ухудшение здоровья. 

В моем случае основанием для отказа от родительских обязательств послужили диагнозы и потеря контроля над девиантным подростком, когда все ресурсы семьи были исчерпаны. Но каждый случай индивидуален.

Решение о возврате - тяжелейшее испытание, которое сопровождается стрессом, чувством вины, моральным давлением со стороны общества и юридической бюрократией.
На этом этапе необходимо психологическое сопровождение. Если по каким-то причинам это невозможно, найдите поддержку среди тех, кто уже прошел эту процедуру.
В любом случае ни не оставайтесь один на один с проблемой.

Как жить дальше?

Любой опыт уникален и неповторим. За тот период, пока вы были вместе, ребенок получил диагностику заболеваний, лечение, развитие, заботу.
Вы прошли этот путь вместе до той точки, пока это было возможно. Никто кроме вас не имеет прав писать сценарии для вашей жизни и оценивать или обесценивать ваш жизненный опыт.
Кто-то поддерживает отношения с приемными детьми после отказа на дистанции. Кто-то рвет все связи окончательно.
Сопровождение приемных семей с детьми психиатрического спектра - огромный пробел во всем мире.
Психиатрия не лечится любовью.
Психопатия не болезнь, а расстройство личности, которое очень трудно корректируется..
Совместный быт с психопатом - это всегда риск для жизни и здоровья всех членов семьи и ближайшего окружения.
Из ребенка психопата вырастает взрослый психопат.

" Право на семью, безопасность и личные границы есть у всех без исключения, а не только у детей с тяжелым прошлым.

*****

Зачем мы это рассказали?

Чтобы уберечь кого-то от «ошибки выжившего». 
Безусловно, примеров счастливого усыновления множество. Однако об историях успеха говорят, а о неудачном и даже опасном опыте предпочитают молчать. Да, всем детям нужна семья, но приемные родители должны понимать, что существует ситуации, когда разумно отступить, и желательно сделать это вовремя. Люди, решившиеся на приемное родительство, должны делать это с открытыми глазами. Все жизни одинаково ценны, помните об этом. 

15.11.21