/ О беременности / Роды / Рассказы о родах и истории родов / Роддом №2 г. Новосибирска

Как появился на свет мой зайчик-Витальчик

Роддом № 2, апрель 2004 года. Кесарево сечение.

Прошел ровно год, с тех пор как на свет появился мой зайчик-Витальчик. Вот как все было.

Накануне, то есть 14 апреля, я весь день шарахалась по городу, дел было море. 19 апреля я должна была лечь на сохранение до самых родов, а срок врачи мне ставили аж 10 мая. Во сколько лежать! Несмотря на беготню (вообще-то неторопливый шаг) вечером я чувствовала себя хорошо, только ноги ломило.

Мне не спалось, я ворочалась с боку на бок, никак не могла найти удобную позу и даже мужа несколько раз в бок подпихнула - от зависти. Потом задремала. Проснулась оттого, что вроде в туалет захотелось. Повернулась на спину и чувствую - побежало. Ничего себе думаю, дожилась - описаться прямо в постели. Потом дошло - воды отходят, побежала в комнату уединения, воды светлые, прозрачные, вроде розового цвета. Я пришла в абсолютно полный, щенячий восторг - ну наконец-то буду рожать! Во всем теле легкость и жар. Побродила по квартире и пошла мужа будить. Было 3 часа ночи.

В 4 часа вызвали скорую, и тут то выяснилась причина того самого жара. Давление 140/100. Врач "Ай-ай-ай! Что-то давление высокое! Скорей-скорей!". А схваток то нет. Выходим, на улице дождь, а у подъезда раздолбанный уазик, внутри бензином воняет. И радость моя немного уменьшилась.

Приехали в роддом, документы отдали, ждем в приемном покое. Минут через 10 - женщина заходите, возьмите только гигиенические принадлежности и тапки. Остальное отдали обратно. Минут 20 я сидела возле компьютера, куда сестра забивала данные, и рассказывала о себе, хотя все было в обменной карте. Затем клизма и душ. В душе я стояла довольно долго - грелась, потому что за время всех процедур успела порядком замерзнуть. Кафельный пол и кафельные стены голубого цвета, сверху холодным белым светом лампа, холод, а ты в одной рубашке. Далее с пакетом вещей меня отвели в предродовую.

Могу отметить, что в предродовой мне показалось уютнее - желтый свет лампы, кровати, какое-то оборудование, а главное - люди; но ничуть не теплее. Я поставила пакет с вещами, уселась на кровать. А что же дальше? Тут позвонил муж, мы стали болтать и мне настоятельно посоветовали разговор окончить. Пришлось оканчивать, наверное, я мешала.

Спрашиваю: "Можно мне походить?" "Нечего ходить, ложись и лежи". Ложусь, ведь доктора лучше знают. Потихоньку начинаются схватки. Мне цепляют аппарат КТГ для проверки сердцебиения ребеночка. Интересуюсь, можно ли мне будет походить, когда сердечко проверят? "Будет видно" - отвечают. Лежу, аппарат все не снимают, ставят капельницу. "Зачем?" - спрашиваю. "Чтобы ребеночку сил придать". Ладно, это хорошо когда силы. Силы нужны, потому что спустя некоторое время после капельницы на меня обрушиваются схватки. Резко, сразу и много (поразмыслив на досуге последнее время, пришла к выводу, что меня подстимулировали). Мне суют кислородную маску - "Подыши, ребенку кислорода не хватает". Дышу, но оказывается неправильно. Это выясняется тогда, когда приходит врач из патологии Лилия Владимировна, и показывает мне как надо дышать. Схватки идут, проверяют раскрытие - 1,5 пальца. Проверяет меня Ирина Петровна и говорит: "Что-то никак не достану, вроде и пальцы длинные", а мне ооочень больно и я потихоньку отползаю от нее по своей кровати. В минуты затишья смотрю на зеркало, оно отражает окно. Сначала за окном было черно, потом сине, теперь серенько. Меня начинает знобить, да так что ноги, руки и все прочее трясется.

Что-то врачи забеспокоились, я понимаю это даже сквозь туман в голове. Мне объясняют, что ребенок страдает, ему не хватает кислорода, нужно делать операцию и я подписываю какие то бумаги. Меня обмазывают спиртом, бреют допотопной колючей бритвой, надевают на волосы шапочку, и я абсолютно голая, с накинутым на плечи халатом, прямо во время схватки иду в другой конец коридора в операционную.

Снова синий кафель, холод, я голышом залезаю на стол. Мне привязывают руки, потом ноги. Прямо надо мной круглая штука с маленькими лампами, они пока не горят. Мне страшновато и я трясусь по прежнему, как заяц, пойманный в разгар поедания вкуснейшего капустного кочана. "Ты почему трясешься?". "Страшно". Доброжелательный мужчина надевает мне маску. "Как тебя зовут?". "Наташа". Все проваливается в туман, он серый, однородный, только далеко что-то шевелится.

Чувствую меня трясут, говорят: "Просыпайся, будем на кровать спускаться". Абсолютно на автомате делаю нужное движение и снова засыпаю, на этот раз как обычно. Мне снится кошмар - огромные цифры наплывают на меня и непонятно то ли это дни, то ли особые даты. Сквозь сон натягиваю на себя одеяло, мне очень холодно, аж трясет.

Просыпаюсь после обеда, на животе лед и очень больно. ПИТ уютный, жалюзи, все в песочно-кремовых тонах, одна соседка. Приходят, снимают лед, и тетя доктор нажимает на живот. Из меня выливается кровь и мне ТАК БОЛЬНО, что утренние схватки просто семечки. Я вою и мне в голову не приходит спросить - а как же мой сыночек?

Через 4 часа можно пить и я начинаю интересоваться жизнью. Мне сообщают, что с ребенком все в порядке, ставят капельницу, разрешают поворачиваться на бок.

На следующий день ближе к обеду меня сажают, к вечеру ставят. Приносили показывать ребенка (после просьб), но я не смогла даже на руки его взять - лежала под капельницей. Соседка ушла в послеродовое, и я ночую одна. На улице дождь, я слушаю его и плачу - наверное, началась послеродовая депрессия.

На третий день передвигаюсь по палате и наблюдаю ажиотаж - привозят еще двух кесаренок и беременную, которой не хватило места в патологии. К вечеру меня переводят в послеродовое пешком по лестнице. Эх, не довелось мне проехаться на лифте на каталке, как другим девчонкам.

Молоко есть, но когда моего зайку приносят на кормление, он спит. Оно и понято - сытый. На 4 день я забираю свое дитятко из детского отделения. Молока хоть залейся. Можно сидеть, зато распрямиться очень трудно, и я хожу буквой "зю". При каждом шаге пустой живот трясется как желе. Со стороны, наверное, смешно. Но мне совсем не смешно, я плачу каждый день - наверное послеродовая депрессия.

Мы выписались на восьмой день, через два дня приезжали снимать швы - совсем не больно. Сейчас мой шрам, если с завязочками считать, 20 см. А если без них, то 16 см. Cам белый, вокруг него кожа розово-синяя (наверное у меня такая и есть). Он совсем не болит, но когда я начинаю читать рассказы о родах, что-то внутри сжимается, и он саднит.

Мы хотим еще детей, и как только восстановимся после рождения Витальки, будем еще беременеть. Конечно, я попытаюсь родить сама, но если не выйдет - ничего. Со следующим кесаревым я уже смирилась.

Апрель, 2005 год.
Наташа,
Новосибирск